Татьяна Алмонд [она же Татьяна Сергеевна, она же Tati S. Titch] и Катя Солодина устроили арт-интервенцию в спокойную и размеренную жизнь ИКЕИ в польском Гданьске. Девы заменили икеевские принты в рамах в пространстве магазина на свои коллажи с людьми-челноками. Вспоминаем былое, смотрим обновлённую экспозицию ИКЕИ и читаем большое интервью с девами об их проекте SHUTTLERS ARE NOT DEAD.
Вводное слово от Татьяны Алмонд:
Мы привыкли, что международная торговля – удел транснациональных корпораций. Но история знала примеры, когда эту глобальную функцию брали на себя обычные люди. Люди с большими клетчатыми сумками. МЕШОЧНИКИ или ЧЕЛНОКИ. Это движение зародилось в Европе после Первой Мировой Войны. Эрих Мария Ремарк увековечил МЕШОЧНИКОВ в своём романе “Возвращение”.
В 80-х и 90-х врачи и учителя, оперные певцы и химики-ядерщики развивали экономику Восточной Европы, стран бывшего Советского Лагеря, Китая и Турции. Знаменитые клетчатые сумки наполнялись джинсами-варёнками, кроссовками и шубами, но не только. Везли всё! Это исторически важное движение живо и по сей день. К нему может приобщиться каждый.
Рассмотрим на конкретном примере: как насчёт кружек ФЭРГРИК и ковриков СКОЛЬД (тех самых, с плеча Джона Сноу)? Два континента полностью лишены магазинов ИКЕЯ: Африка и Южная Америка. Но не только они: Новая Зеландия, Люксембург, Босния и Герцеговина, Словения, Украина, Грузия, Казахстан. Как вы думаете, что делают жители этих стран? Они пересекают границу. Нагружают полные сумки ФЭРГРИКАМИ и СКОЛЬДАМИ и возвращаются домой. Везут себе, но не только.
Я живу в Калининграде. В отличие от “континентальной” России, здесь нет ИКЕИ. По традиции, жители калининградской области отправляются в Польшу, в город Гданьск. ФРАКТА сменила баул, однако клеточная память всё еще сильна и именно классическому челночеству (тому, которое внесло на своем плече в наше детство развитой капитализм) мы с Катей Солодиной посвятили свой проект – арт-интервенцию в ИКЕЮ “SHUTTLERS ARE NOT DEAD”.
ЧЕЛНОКИ соединили Восток и Запад, одели и накормили не только своих, но и 1/4 населения всего земного шара. ЧЕЛНОКИ – это яркий пример того, как личная инициатива может изменить мир. Viva la CHELNOKI!
Что сдетонировало вас поднять тему челноков?
Катя Солодина: Тема челноков родилась у Татьяны, когда она переехала в Калининград. Насмотревшись на жителей Калининградской области, которых от вожделенной ИКЕИ отделяет польская граница, Таня тут же проассоциировала их, везущих недоступные в их краях вещи, с историческими прототипами — челноками. И концепция родилась сама собой.
Татьяна Алмонд: Идея возникла из насущной необходимости, так сказать. Я-то переехала, а любимый компьютерный стол и кресло остались на большой земле. Проведя разведку боем, я отчаялась и начала опрашивать старожил: “А где у вас тут лучший мебельный?” “В Польше!” Ну и понеслось.
Какая концепция была изначально и как она развилась до интервенции?
КС: Нас долго пленяла ИКЕА и её рамки, так идеально подходящие к нашими работам. Но, пока мы находились в Москве — было мало контекста для полноценной интервенции. Но, как только Татьяна узнала о Гданьской ИКЕЕ, все вопросы исчезли сами собой.
ТА: Йес!
Были ли у вас в роду челноки? Или у ваших знакомых?
КС: В 90-е квартиру у моей бабушки снимал индус. Такой шмоточный барон. Я его видела несколько раз, но запомнился мне он навсегда. Его руки в перстнях, запах благовоний в квартире. И куча необъяснимых для ребёнка вещей, оставшихся после его переезда. Дверь в бабушкину квартиру была как дверь в Нарнию.
ТА: Я появилась на свет у родителей-студентов. До моего первого класса мы жили в общежитии МИСИСа. Как известно, молодёжь — народ предприимчивый, потому что на одну стипендию много вечеринок не отгуляешь. Мои родители уже в то время были людьми семейными, а вот их однокурсники периодически приносили в нашу комнату большие клетчатые сумки и с загадочным взглядом доставали из них импортные джинсы и прочий текстиль. Мама покупала деним всей семье. И футболки эти с глазастыми патиссонами помню до сих пор. Я и сейчас одеваюсь примерно так, как меня запечатлел полароид на Красной Площади в 1992 году.
Вам попадали в руки какие-нибудь сокровища (ценные именно для вас) полученные от челнока?
КС: Я родилась в 1991 году, всё своё детство жила на Тёплом стане, знаменитым всем огромным вещевым рынком. Рядом к тому же была автобусная станция. И весь путь до моего дома был устлан очень громкими активными людьми с клетчатыми баулами. Дети — не самые способные к критическому мышлению существа, поэтому я не выделяла что-то конкретно, или кого-то. Эти люди были неотъемлемой частью моего мира.
ТА: Да! “Лисапедки” — это такие обтягивающие шорты из синтетических тканей самых сумасшедших из возможных цветов. И потом ещё, когда мне в руки попали “Куку-Руку”, которые тоже возили челноки, — я с ума сошла. Да и мама вместе со мной. Мы собирали наклейки в альбом, выменивали недостающие. На продуктово-вещевом рынке рядом с нашей первой съемной квартирой развернулся целый клуб по интересам. Кто-то собирал “Киндеры”, важным умением было по весу определить внутри шоколадного яйца “слитную” игрушку. Мы дружно фанатели от “Слинки” — такие разноцветные пружинки, которые нужно было перекатывать с ладони на ладонь (или по лестнице спускать). Вообще культ частной собственности тогда достиг ранее невиданного пика. Мы были частью чего-то нового, большого, интригующего!
Можете представить себя в 1994 году уже взрослыми и в роли челнока? Как думаете, стыдно или престижно было быть челноком?
КС: Мне кажется, что это было такое время, когда каждый выживал как мог. И не было стыдных профессий. Стыдно быть плохим человеком, а работать не стыдно.
ТА: Я не знаю, насколько сама была бы челноком, но наблюдать за этим сообществом было одним большим удовольствием! Я хорошо помню этих людей в разноцветных пуховиках с поясными сумками-карманами-бананами. Целое сообщество! Какой стыдно — челноки были для меня героями, людьми, которые “были там, где не был ты”. Это как художники и искусствоведы. Не знаю, была бы я в этом смысле “художником”, но “искусствоведом” была бы 100%!
Какими качествами нужно обладать на ваш взгляд, чтобы быть челноком?
КС: Это огромный физический труд. Поэтому я скажу — выносливость. Ну и отчаянность, что ли.
ТА: Точно! Выносливость, авантюризм. Эти люди — как космонавты нового времени. Умели взять и оторваться от привычной почвы, отправиться куда-то туда, в неизведанное, да ещё и вернуться. Надо быть смелым.
Нематериальные челноки. Что в наше время они привозят в своих головах из других стран и распространяют у нас? И вывозят ли что-то от нас в другие страны? Как вы думаете?
КС: У каждого из нас в кармане лежит маленькая машинка, с перманентным доступом ко всей мировой информации. Весь опыт человечества у каждого в кармане. Поэтому мне кажется, что нематериальные челноки сейчас совсем не актуальны.
ТА: Думаю, чем больше мы путешествуем — тем лучше. А ещё круче — пожить где-то год, другой, чтобы пропитаться менталитетом, сменить рутину. Но это уже не сильно похоже на челночество, ведь “челнок” возвращается, мне в этом смысле ближе кочевник.
Как вы подбирали материал для проекта? Видела там рисунки, у каких детей вы их отобрали?
КС: У нас с Таней есть огромная коллекция коллажный материалов. Всевозможные книги, журналы, черновики, рисунки — собираются долгими годами по барахолкам, Авито и друзьям. Так что это детские рисунки неизвестного автора из горы материалов.
ТА: “Детские рисунки” я купила на одном из воскресных рынков, которые в Париже разбивают у церквей. Там иногда ещё порно-журналы продают.
Был ли у вас научно-исследовательский подход: собрали размеры икеевских рам и сразу сделали в нужные размеры, чтобы осталось только вставить и убежать. Или сделали коллажи размеров, какие душа просила, а там, как пойдёт?
КС: Перед моей поездкой к Тане в Калининград, я заехала в московскую ИКЕЮ и накупила у них всевозможных постеров, чтобы, во-первых, у нас были точные размеры рам; во-вторых, чтобы наши работы лучше мимикрировали в пространство ИКЕИ.
ТА: Хотелось разговаривать с ИКЕЕЙ на её языке, поэтому фотохронику челночества мы интегрировали в местные принты и постеры. Так даже забавнее, как мне кажется. Это как коверкать тексты песен любимой группы — меняешь одно слово и таким образом меняется смысл.
Вы присматривались к интерьерам Гданьской ИКЕИ и намечали точки вторжения заранее?
КС: Да, мы уже с готовыми коллажами приехали в ИКЕЮ и прошлись по всем интерьерам, мысленно подбирая в какую рамку подойдёт какой коллаж.
ТА: Да! Катерина, работает сэт-дизайнером в знакомых вам ютьютб шоу (на канале Чикен Карри, например). Я много работала художником-постановщиком фото-сэтов и даже в театре. Мы подошли к вопросу профессионально. Думаю, вы оцените, как наши коллажи “разговаривают” с интерьерами, в которые мы их интегрировали.
Сколько времени занимала замена картинки в раме со съёмкой?
КС: Мы старались делать это быстро, собрано, но без кипиша и паники, чтобы не привлекать особого внимания. Ровно с тем же лицом, когда ты нагло проходишь фейсконтроль без билета. В целом на замену одной картинки уходило не больше минуты.
ТА: Я выступала “подначивателем”. Говорила: “Катерин, ведь круто будет, если наш коллаж вставить вот в эту рамку!” Катерина отвечала “Ну она же огромная!” А я уже включала запись видео на телефоне, чтобы снимать сториз / материал для нашего небольшого документального кино. И Катерина снимала рамку со стены с хладнокровием участкового врача. Мне кажется, мы в этом смысле отличная команда.
Как долго длилась вся интервенция?
ТА: Мой айфон говорит, что мы приехали к ИКЕЮ в 16:16, а в 21:47 уже выходили с победой.
Сколько всего коллажей вы интегрировали в интерьер ИКЕИ?
ТА: 51.
За всё это время к вам подходили работники ИКЕИ или посетители? И если да, то что спрашивали и что вы им отвечали?
КС: Ещё на этапе фотографирования интерьеров, у нас случился контакт с охранником, который, в присущей всем блюстителям порядка форме, не мог допустить присутствие двух девочек с яркими волосами (да ещё и с большой камерой) в магазине. Не в его смену, как говорится. Он отвёл нас к администратору, с которой конфликт был быстро улажен путём милейших безобидных улыбок и тотального непонимания — кому мы мешаем. Больше он нас не трогал. Это наверное и помогло нам так безнаказанно ходить и вставлять наши коллажи.
ТА: Мы ещё думали, может, он решит нас “доловить”? Схватить за руку уже на этапе интервенции коллажей и тому же менеджеру доказать: “Я же говорил, что это правонарушительницы”. И из-за этого подозрения проект чуть не отменился. Но мы решили идти до конца! Поскольку работы не приклеивались на клей, и не могли быть формально признаны вандализмом, то депортация нам не грозила.
Вы хотите, чтобы руководство ИКЕИ узнало о вашем проекте?
КС: Есть у меня ощущение, что руководство ИКЕИ уже узнало об этом и вставило всем, кто был к этому причастен. Кроме нас с Татьяной, конечно же.
ТА: Мне нравится чувствовать себя покатавшимся на люстре и съевшим рыбку одновременно, однако, надеюсь, не вставили никому. Даже этому долговязому охраннику.
Что бы вы сказали людям из руководства, если бы ваши действия их расстроили? А если обрадовали?
КС: Как и всем представителям больших организаций, на работе чувства им не присущи. Поэтому вряд ли бы они рассуждали мерками расстройства/радости. Они там ребята суровые. Так что был бы либо выговор/штраф за вандализм/порчу имущества, либо они просто закрыли на это глаза и молча вынули наши работы из рамок. А мы, если бы нас прижали, честно рассказали бы нашу концепцию. И есть шанс, что бедные польские сотрудники ИКЕИ, которым, скорее всего осточертел бесконечный поток российских покупателей, оценили бы нашу идею. Пожурили бы конечно, но оценили.
ТА: Я бы с удовольствием написала Катерине: “Нас пригласили в ИКЕА с арт-током по поводу вашего проекта. Также магазин хочет переиздать постеры, уже с челноками, а на вырученных деньги купить животным из приюта много корма и сахарных косточек!”, но это мечты. Может, надо повторить интервенцию для пущей доходчивости?
Вы хихикали, когда делали всё это?
КС: Весь наш процесс происходит под знаком веселья и радости. Так что да, мы смеёмся постоянно.
ТА: Мы и истерили, и хихикали. А ещё мы некоторым образом верили в то, что этому проекту предназначено было сбыться. Знаете почему? В эирбиэнби (милая квартира в Гданьске о двух комнат), в которой мы поселились перед реализацией проекта, была уютная атмосфера, свежий ремонт, а на стенах висели рамки из ИКЕИ. Пустые. Мы сразу всё поняли и начали действовать по пробуждению — сначала вставили коллажи дома, а уж потом поехали атаковать транснациональную корпорацию. А вы говорите. Хихикали и верили в судьбу!
Все фото и видео интервенции смотреть здесь:
https://www.flickr.com/photos/19860804/albums/72157712120925777
Интервью: Ольга Кирсанова
Коллажи: Татьяна Алмонд и Катя Солодина
Фото: Татьяна Алмонд